Семь смертных грехов…Думаем ли мы о них, когда грешим ежедневно и ежечасно? А ведь об этом списке (гордыня, гнев, алчность, уныние, обжорство, зависть, похоть) люди узнали не из Библии, которая лишь косвенно говорит об этих грехах в Десяти заповедях Моисея и Нагорной проповеди Христа. Тогда кто сказал об их смертности, имея в виду смертность души человеческой?.. И верно ли мнение, что «страшен не грех, но бесстыдство после греха»?.. Расскажу историю моего детства, которая спустя много лет заставила меня задуматься об этом.
«Не укради»
Узкая улочка пролегала между невысокими дачными домиками с полусгнившими дощатыми заборами и бетонной оградой, отделявшей улицу от местного кладбища. Жаркий июль распылил в воздухе запахи коровьего навоза с ближнего луга и аромат фруктовых деревьев.
В этот полдень на улице ни души. Доносилось мерное поскрипывание флюгера на крыше саманной хаты, да жужжание мух. Душный воздух заставлял сердце биться чаще, а спины – плавиться и потеть. Мы с сестрой Галочкой только что свернули с кладбищенской тропинки и пошли вдоль невысоких заборов. Ближайший же участок открыл перед нами прекрасную картину.
Невысокая трухлявая изгородь уже совсем не скрывала великолепия летнего сада. Вишневые деревья с крупными переспелыми плодами окаймляли ягодную поляну. От изобилия клубники и малиновых кустов зарябило в глазах. В глубине участка – покосившийся дачный домик, судя по виду, давно заброшенный, как, впрочем, и все остальное. И – тишина. Вокруг ни души. Наши детские ладошки вспотели от волнения, мы переглянулись. И тут же, не сговариваясь, опрометью бросились к чудесной плантации.
Казалось, что ничего вкуснее этой сладкой клубники и сочной вишни мы в жизни не ели. А от их изобилия и вседоступности кружилась голова. Все, что могло вместить себя в тот день наши желудки – оказалось там. Было здорово, весело и, казалось, ничто не может омрачить нашей детской радости. Фантастический фруктовый сон и страх быть застигнутыми на месте этого гастрономического приключения, не повторился потом больше никогда и запомнился нам на многие годы. Как, впрочем, и то, что последовало за этой снедной авантюрой…
«Осквернили ли?»…
Насытившись, мы с Галочкой повернули обратно на тропинку, ведущую от этого замечательно места по направлению к дому. Навстречу, словно бы из ниоткуда, свернул на нашу тропу мужчина. Высокого роста, с залысинами и щетиной. Он шел медленно, будто прогуливаясь. Был спокоен и оглядывал окрестность вокруг себя с видом человека, впервые оказавшегося здесь. Когда человек уже оказался позади нас, я услышала в спину шепот Галочки, отставшей от меня на несколько шагов: «У него нож!» Я обернулась и глаза мои расширились от ужаса. Мужчина и вправду держал в руке довольно увесистый тесак и пристально смотрел нам вслед. Через мгновение он шагнул вперед.
Дальнейшие события так же походили на сон, только уже не на сочно-фруктовый, а на фантасмагорический, словно по фильмам Хичкока. Обгоняя друг друга, понеслись мы с Галочкой по дороге мимо могил и надгробий. Тропинка казалась нескончаемой, безлюдной. Ощущая свою беспомощность, мы свернули к памятникам, приняв решение укрыться среди мрамора плит и кустов можжевельника. В тот момент я больше всего переживала о том, что мой яркий оранжевый сарафан будет для мужчины очень приметен и старалась согнуться, скукожиться, почти что слиться с землей. А земля под нами в тот момент, словно живая, шуршала листвой, под ногами сыпался песок и маленькие камешки бились о крышку гроба. Ржавый постамент не выдерживал нашего веса и отчаянно пытался сбросить нас в яму под собой. Я не помню своих мыслей в тот момент, кроме молитвы, которой научила меня бабушка и которую я повторяла бесконечное количество раз.
Не помню я и о том, как долго времени провели мы под сенью самшитовых деревьев и надгробий, с которых на нас равнодушно смотрели сотни глаз, чужих и равнодушных. Когда почувствовали, что опасность миновала, мы с Галочкой почти на присядках пробрались к воротам у входа к кладбищу и бросились со всех ног по дороге, ведущей к дому.
Грех ли взять то, что никому не принадлежит и спасти свою жизнь, используя место погребения в качестве убежища? Мне неизвестно, что по этому поводу сказали бы представители церкви. Ведь о совершённых поступках напрямую не сказано ни в списке семи смертных грехов, ни в десяти заповедях. Думаю, каждый преступивший должен ответить на этот не простой вопрос самостоятельно, задумавшись: а пришло ли раскаяние…